 |
|
|
"...народные сказители представляются нам забавной диковиной, -
писал А. Блок, - начала славянофильства, имеющие глубокую опору в народе,
всегда были роковым образом "помехой интеллигентским" началам; прав был
Самарин, когда писал Аксакову о "недоступной черте существующей между
"славянофилами" и "западниками". На наших глазах интеллигенция, давшая
Достоевскому умереть в нищете, относилась с явной и тайной ненавистью к
Менделееву. По-своему она была права; между ними и была та самая
"недоступная черта" (Пушкинское слово), которая определяет трагедию России.
Эта трагедия за последнее время выразилась всего резче в непримиримости
двух начал - менделеевского и толстовского: эта противоположность даже
гораздо острее и тревожнее, чем противоположность между Толстым и
Достоевским".
Между тоталитарной по своему мировоззрению интеллигенцией и
мировоззрением выдающихся представителей русского образованного общества,
между мировосприятием одних и других, лежит непроходимая пропасть: это были
два мира, обреченные на вечную борьбу, до уничтожения одного из них.
М. Цейтлин в статье "Восьмидесятые годы" ("Нов. Журнал", XIV)
вспоминал про редактора прогрессивного "Северного Вестника" А. Волынского
"яркого и очень необычного человека, критика, философа, эстета и немного
пророка", который "мог говорить часами, как одержимый, вдохновенно и
самозабвенно. Говорят, что случались с ним при этом ляпсусы: "Небо вверху",
- возглашал он, предваряя антитезу Мережковского, и при этом указывал на
пол, и "небо внизу", - и он возводил руки к потолку".
Философ, эстет и "немножко пророк" Волынский напоминает всю русскую
интеллигенцию, которая во все периоды своего существования, от Белинского и
до Ленина, тоже всегда ошибочно указывала, где находится земля, а где небо.
Лесков писал, однажды художнице Бем: "Лев Николаевич очень весел.
Рассказывает, как его дочери "пошили порток ребятам" и потом спрашивает:
|
|
|
|
