|
|
|
рабовладельцем". К. Аксаков писал в записке о "Внутреннем состоянии
России": "Современное состояние России представляет внутренний разлад,
прикрываемый бессовестной ложью". Гоголь писал: "Лучше ли мы других
народов, ближе ли по жизни к Христу, чем они?" и отвечал: "Нисколько не
лучше, а в жизни еще неустроеннее и беспорядочнее всех. Хуже мы всех".
"Вот, что мы должны твердить всегда себе. Если бы я рассказал все, что я
знаю, тогда помутились бы мысли ваши и вы подумали о том, куда бежать из
России".
Крепостная действительность способна была ужаснуть всякого,
действительно нравственного человека, своим жутким несоответствием между
истинами проповедуемыми Православием и реальными отношениями
существовавшими между "христианами" помещиками и христианами же
крепостными. Большинство помещиков исповедовало христианство, по меткому
выражению Лескова, "лишь одними устами, а сердцем отстояло далече", не было
среди них того духа, "который приличествует обществу, носящему имя Христа".
Николай I считал крепостное право институтом совершенно не
христианским. Он "в разговоре с Пушкиным, по рассказу Смирновой, упрекал
Бориса Годунова за прикрепление крестьян к земле, и Лейбница за то, что
совещаясь с Петром Великим относительно "Табеля о рангах", немецкий ученый
не указал ему на несправедливость крепостного права" (Кони. На жизненном
пути).
В 1847 году он заявил смоленским помещикам: "...но я не понимаю,
каким образом человек сделался вещью. Я не могу себе представить иначе, как
хитростью и обманом с одной стороны и невежеством - с другой". "Этому нужно
положить конец".
И. Бунаков-Фондаминский, раскаявшийся после революции
эсер-террорист, принявший православие еврей, в статье опубликованной в
"Сов. Записках" (XVIII) пишет: "Как и его старший брат, Николай I не любил
|
|
|
|