|
|
|
говорит все же всю правду. Когда власти узнали о существовании среди
петрашевцев особого кружка заговорщиков и о его составе, Достоевскому было
предложено дать соответствующие объяснения. Он не сказал всей правды, а
изобразил дело так, что "Кружок знакомых Дурова есть чисто артистический и
литературный".
Это была ложь. На собраниях Дуровского кружка, по данным
следственной Комиссии, "происходили рассуждения о том, как возбуждать во
всех классах народа негодование против правительства, крестьян против
помещиков, против начальников, как пользоваться фанатизмом раскольников, а
в прочих сословиях подрывать и разрушать всякие религиозные чувства,
которые они сами из себя уже совершенно изгнали".
Не раскаиваясь всходит Достоевский и на эшафот. "Мы, петрашевцы,
стояли на эшафоте, и выслушивали наш приговор без малейшего раскаяния, -
писал Достоевский в "Дневнике Писателя" за 1873 год. Если не все мы, то, по
крайней мере, чрезвычайное большинство из нас почло бы за бесчестие
отречься от своих убеждений, за которые нас осудили, те мысли, те понятия,
которые владели нашим духом представлялись. нам не требующими раскаяния, но
даже чем-то очищающим, мученичеством, за которое многое простится... И так
продолжалось долго. Не годы ссылки, не страдания сломили нас. Напротив,
ничто не сломило нас и наши убеждения лишь поддерживали наш дух сознанием
исполненного долга".
На каторгу Достоевский ушел человеком находившимся под идейным
влиянием коммуниста Спешнева - одного из первых почитателей
"коммунистического манифеста" Карла Маркса. Перед лицом смерти Достоевский
был еще "дитя неверия и сомнения".
После возвращения с каторги, вспоминая настроения петрашевцев,
Достоевский писал: "Почему же вы думаете, что петрашевцы не могли стать
нечаевцами, то есть стать на нечаевскую же дорогу, в случае, если бы так
обернулось дело. Конечно, тогда и представить нельзя было, как бы это могло
|
|
|
|