|
|
|
вернуться к политическим принципам русского самодержавия. Но от
провозглашения гр. Уваровым указанной выше формулы до понимания конкретных
задач национальной революции было еще далеко. Лев Тихомиров неоднократно
подчеркивал в "Монархической государственности", что "в отношении
политической сознательности Россия всегда была и остается до крайности
слаба. От этого в русской государственности чрезвычайно много смутного,
спутанного, противоречивого и слабого.... Без сомнения сила инстинкта в
русском народе очень велика, и это само по себе ценно, ибо инстинкт есть
голос внутреннего чувства. Прочность чувства, создающего идеалы
нравственной жизни, как основы политического существования - качество
драгоценное. Но им одним нельзя устраивать государственные отношения. Для
сильного, прочного и систематического действия, политическая идея должны
осознать себя как политическая. Она должна иметь свою политическую
философию.
"Этого у нас никогда не было, - с грустью замечает Тихомиров, -
...при множестве крупнейших, даже гениальнейших работников мысли, Россия
все-таки не обнаружила достаточной степени познания самой себя и своих
основ, для выработки сознательной системы их осуществления. В этом,
конечно, никто не виноват. Это просто исторический факт. Но знать его -
необходимо. Если мы можем получить надежду пойти вперед,
совершенствоваться, то лишь при том условии, если будем знать, что у нас,
оказывается слабо, чем обусловлены неудачи проявления и того, что само по
себе сильно..." "Монархический принцип, - пишет Тихомиров, - развивался у
нас до тех пор, пока народный нравственно религиозный идеал, не достигая
сознательности, был фактически жив и крепок в душе народа. Когда же
европейское просвещение поставило у нас всю нашу жизнь на суд и оценку
сознания, то ни православие, ни народность не могли дать ясного ответа на
то, что мы такое, и выше ли мы или ниже других, должны ли, стало быть,
развивать свою правду или брать ее у людей ввиду того, что настоящая правда
|
|
|
|