|
|
|
чем вновь доказали, как мало можно полагаться на их уверения. Просто
тошно!"
Англия затевает другую провокацию. Эбердин, английский министр
иностранных дел делает вид, что Англия хотела бы выступить против Франции
вместе с Россией, и что она, де, только из страха признает Луи-Наполеона
императором, так как боится нападения французов. Но все это были только
звенья одной и той же провокации, цель которой столкнуть Россию с
европейской коалицией, боявшейся усиления России.
"Пальмерстон и руководимый им Кларендон полагали, что Николаю с
каждым шагом будет все труднее сойти с опасного пути, на который он
вступил, и что задача английской дипломатии заключается в том, чтобы
подталкивать царя все дальше и дальше, доведя, его, наконец, до тупика,
откуда выхода ему не будет" (Тарле. Крымская война. Том I, стр. 164). "Один
за другим в этот критический миг до Николая из Англии доносились, спеша,
соперничая друг с другом в откровенности, превосходя друг друга в
дружелюбии, советы, мнения, излияния английских министров, послов,
ответственных людей. И все они как бы говорили царю: "Дерзай!".
"Что означает эта ссора, - писал в Париж французский посол при
баварском дворе Тувнель, - хорошо знали в Париже, если хотят довести дело
до конца". (Тувнель. Николай I и Наполеон III. Париж. 1891 год. стр. 2).
Граф Фитцум фон Экштедт, бывший в разное время саксонским представителем в
Петербурге и в Лондоне, весьма умный наблюдатель, пишет в своих
воспоминаниях: "Чтобы понять происхождение Крымской войны, недостаточно
приписывать ее несвоевременному честолюбию императора Николая. Это
честолюбие старательно воспламеняли и искусственно поддерживали
Луи-Наполеон и его советники с самого начала рассчитывали на Восточный
вопрос так, как тореадор рассчитывает на красный платок, когда он хочет
разъярить животное до высочайшей степени".
Вождь консервативной оппозиции, лорд Дерби, выступая 31 марта 1854
|
|
|
|