 |
|
|
Пушкин написал: "Не надо, ибо я хочу быть моральным человеком". "Богатый
Михайловский период был периодом окончательного обрусения Пушкина. Его
освобождение от иностранщины началось еще в Лицее, отчасти сказалось в
Руслане, потом стало выявляться все сильнее и сильнее, преодолевая экзотику
южных впечатлений. От первых, писанных в полу-русской Одессе, строф Онегина
уже веет русской деревней. В древнем Псковском крае, где поэт пополнял
книжные знания непосредственным наблюдением над народной жизнью, углублялся
его интерес к русской старине, к русской действительности. Теперь Пушкин
слышал вокруг себя чистую русскую речь, жил среди людей, которые были одеты
по-русски, пели старинные русские песни, соблюдали старинные обряды,
.молились по православному, блюли духовный склад доставшийся от предков.
Точно кто-то повернул колесо истории на два века назад и Пушкин, вместо
барских гостиных, где подражали Европе в манерах и мыслях, очутился в
допетровской, Московской Руси. К ней душой и телом принадлежал спрятавшийся
от него в рожь мужик, крепостные девушки, с которыми Пушкин, в праздники
плясал и пел, слепые и певцы на ярмарке, игумен Иона приставленный обучать
поэта уму-разуму. Все они, сами того не зная, помогли Пушкину стать русским
национальным поэтом" (А. Тыркова-Вильямс. Жизнь Пушкина, т, II, стр. 72),
Меткое замечание В. Розанова, что "Вовсе не университеты вырастили
доброго русского человека, а добрые, безграмотные няни", вполне могут быть
отнесены к Пушкину. Именно через няню Арину Родионовну, и в раннем детстве
и в годы жизни в Михайловском в его гениальную душу ворвался могучий поток
русского национального мировоззрения. "В псковской глуши, слушая няню и
певцов, приглядываясь к жизни мужиков, читая летописи, воссоздавая один из
труднейших, переломных моментов русской истории, Пушкин снова ощутил живую
силу русской державы и нашел для нее выражение в "Годунове". С тех пор и до
конца жизни, он в мыслях не отделял себя от Империи". "...Не только
правительство, но даже друзья не понимали, что 26-летний поэт не колебал
основ, а был могучим источником русской творческой великодержавной силы.
|
|
|
|
