 |
|
|
если могу избежать этой крайности, бываю рад, но я требую сердечного
полного подчинения моей воле, я требую от тебя, чтоб ты не принуждал меня
быть строгим, чтоб ты помог мне быть снисходительным и милостивым, ты не
возразил на упрек во вражде к твоему Государю, скажи же почему ты враг
ему?"
"Простите, Ваше Величество, что не ответив сразу на Ваш вопрос я дал
Вам повод неверно обо мне думать. Я никогда не был врагом моего Государя,
но был врагом абсолютной монархии".
Государь усмехнулся на это смелое признание и воскликнул хлопая меня
по плечу:
"Мечтания итальянского карбонарства и немецких тугендбундов!
Республиканские химеры всех гимназистов, лицеистов, недоваренных мыслителей
из университетской аудитории. С виду они величавы и красивы, в существе
своем жалки и вредны! Республика есть утопия, потому что она есть состояние
переходное, ненормальное, в конечном счете всегда ведущая к диктатуре, а
через нее к абсолютной монархии. Не было в истории такой республики,
которая в трудную минуту обошлась бы без самоуправства одного человека и
которая избежала бы разгрома и гибели, когда в ней не оказалось дельного
руководителя. Силы страны в сосредоточенной власти, ибо где все правят -
никто не правит; где всякий законодатель, - там нет ни твердого закона, ни
единства политических целей, ни внутреннего лада. Каково следствие всего
этого? Анархия!"
Государь умолк, раза два прошелся по кабинету, вдруг остановился
предо мной и спросил: "Что ж ты на это скажешь, поэт?"
"Ваше Величество, - отвечал я, кроме республиканской формы
правления, которой препятствует огромность России и разнородность
населения, существует еще одна политическая форма - конституционная
монархия".
"Она годится для государств, окончательно установившихся, - перебил
|
|
|
|
