 |
|
|
Крапчик уводит Марфина во время бала в спальню увешанную масонскими
знаками. "Передний угол комнаты занимала большая божница, завершавшаяся
вверху полукуполом, в котором был нарисован благословляющий Бог с тремя
лицами, но с единым лбом и с еврейской надписью: "Иегова". В числе прочих
масонских атрибутов висел и портрет великого мастера всех Соединенных лож,
герцога Брауншвейг-Люнебургского". В этом масонском капище между Крапчиком
и Марфиным происходит следующий разговор:
- Значит нет никакой надежды на наше возрождение, - заговорил он.
- Никакой, ни малейшей, - отвечал Марфин, постукивая своей маленькой
ножкой. - Я говорю это утвердительно, потому что по сему поводу мне были
переданы слова самого Государя.
- Государя?.. - переспросил предводитель с удивлением и недоверием.
Марфин в ответ утвердительно кивнул головой. Сомнение все еще не
сходило с лица предводителя.
- Мне поведено было объяснить, - продолжал Марфин, кладя свою
миниатюрную руку на могучую ногу Крапчика, - кто, к какой принадлежу ложе,
какую занимаю степень и должность в ней и какая разница между масонами и
энциклопедистами, или, как там выражено, вольтерьянцами, и почему в
обществе между ими и нами существует такая вражда. Я на это написал все, не
утаив ничего. Предводитель был озадачен.
- Но, почтенный брат, не нарушили ли вы тем наш обет молчания? -
глухо проговорил он.
Марфин отвечает, что он написал, что он "христианин и масон,
принадлежу к такой-то ложе... Более двадцати лет исполняю в ней обязанности
гроссмейстера". Марфин заявляет, что ему было передано пожелание Николая I,
"чтоб в России не было, ни масонов, ни энциклопедистов, а были бы только
истинно-русские люди, истинно православные, любили бы свое отечество и
оставались бы верноподданными".
Чрезвычайно характерен происшедший затем разговор.
|
|
|
|
