 |
|
|
ознаменовавший его бурную и кичливую молодость".
Дальше следуют замечательные по глубине рассуждения Пушкина. Он
пишет: "...Не станем укорять Радищева в слабости и непостоянстве характера.
Время изменяет человека, как в физическом, так и в духовном отношении. Муж
со вздохом иль с улыбкою отвергает мечты, волновавшие юношу. Моложавые
мысли, как и моложавое лицо, всегда имеют что то странное и смешное. Глупец
один не изменяется, ибо время не приносит ему развития, а опыты для него не
существуют".
Пушкин ставит вопрос о том, должны были ужасы французской революции
оказать влияние на миросозерцание Радищева, или нет? И отвечает: "...Мог ли
чувствительный и пылкий Радищев не содрогнуться при виде того, что
происходило во Франции во время ужаса? Мог ли он без омерзения глубокого
слышать некогда любимые свои мысли, проповедуемые с высоты гильотины, при
гнусных рукоплесканиях черни? Увлеченный однажды львиным ревом Мирабо, он
уже не хотел сделаться поклонником Робеспьера, этого сентиментального
тигра". Эта фраза чрезвычайно ярко характеризует отношение самого зрелого
Пушкина к кровавой французской революции и ее рыцарям гильотины.
II
Император Александр Первый в отношении милостей к А. Радищеву пошел
еще дальше, чем его отец. Вступив на престол, - пишет Пушкин, - он
"...вспомнил о Радищеве и извиняя в нем то, что можно было приписать
пылкости молодых лет и заблуждениям века, увидел в сочинителе Путешествия
отвращение от многих злоупотреблений и некоторые благонамеренные виды. Он
определил Радищева в Комиссию составления законов и приказал ему изложить
свои мысли касательно некоторых гражданских постановлений". .
Но политический фанатизм вещь изживаемая с очень большим трудом.
Несмотря на кровавый опыт французской революции, Радищев не смог полностью
|
|
|
|
