|
|
|
Позвольте сказать искренно. Государь хотел своим особенным
покровительством остепенить Пушкина и в то же время дать его Гению полное
развитие, а Вы из сего покровительства сделали надзор, который всегда
притеснителен, сколь бы впрочем ни был кроток и благороден".
Лермонтов имел все основания писать в стихотворении "На смерть
поэта":
А вы надменные потомки
Известной подлостью прославленных отцов,
Пятою рабскою поправшие обломки
Игрою счастия обиженных родов.
Вы жадною толпой стоящие у трона,
Свободы, гения и славы палачи.
Высший свет узнав о смертельном ранении Пушкина радовался, что ранен
он, а не Дантес. "При наличии в высшем обществе малого представления о
гении Пушкина и его деятельности, - доносил своему правительству посланник
Саксонии барон Лютцероде, - не надо удивляться, что только не многие
окружали его смертный одр в то время как нидерландское посольство
атаковывалось обществом, выражавшим свою радость по поводу столь
счастливого спасения элегантного молодого человека". О том же самом
позорном явлении сообщал своему правительству и прусский посланник:
"Некоторые из коноводов нашего общества, - пишет кн. Вяземский, - в
которых ничего нет русского, которые и не читали Пушкина, кроме
произведений подобранных недоброжелателями и тайной полицией, не приняли
никакого участия во всеобщей скорби. Хуже того - они оскорбляли, чернили
его. Клевета продолжала терзать память Пушкина, как при жизни терзала его
душу. Жалели о судьбе интересного Геккерна (Дантеса), для Пушкина не
находили ничего, кроме хулы. Несколько гостиных сделали из него предмет
|
|
|
|