 |
|
|
надевающий оборванный кафтан, дабы на улице не оскорбить надменной нищеты,
им втайне презираемой: такова картина Американских Штатов, недавно
выставленная перед нами".
Пушкин разоблачает лицемерие жизни в Соединенных Штатах с большой
силой. Пушкин ясно предвидел во что выльется в дальнейшем лицемерие
примитивной американской демократии, о которой в дальнейшем с негодованием
выступали Виктор Гюго, Чарльз Диккенс, Кнут Гамсун и многие другие
европейские и американские писатели.
Пушкин ясно отдает себе отчет в том, что демократический образ
правления это хороший выход из легких затруднений: в творческие силы
демократии созревший духовно Пушкин не верит: "Во все времена, - говорил
Пушкин А. О. Смирновой, - были избранные, предводители; это восходит от Ноя
и Авраама. Разумная воля единиц или меньшинства управляла человечеством. В
массе воли разъединены, и тот кто владеет ею, - сольет их воедино! Роковым
образом, при всех видах правления, люди подчинялись меньшинству или
единицам, так что слово демократия в известном смысле, представляется мне
бессодержательным и лишенным почвы. В сущности неравенство есть закон
природы. В виду разнообразия талантов, даже физических способностей, в
человеческой массе нет единообразия; следовательно, нет и равенства. Все
перемены к добру или худу затевало меньшинство; толпа шла по стопам его,
как панургово стадо. Чтобы убить Цезаря, нужны были только Брут и Кассий;
чтоб убить Тарквиния достаточно одного Брута. Единицы совершали все великие
дела истории. Воля создавала, разрушала, преобразовывала. Ничто не может
быть интереснее святых - этих людей с чрезвычайно сильной волей. За этими
людьми шли, их поддерживали, но первое слово всегда было сказано ими.
Все это является прямой противоположностью демократической системе,
недопускающей единиц - этой естественной аристократии. Не думаю, чтоб мир
мог увидеть конец того, что исходит из глубины человеческой природы, что,
кроме того, существует и в природе - неравенства".
|
|
|
|
