|
|
|
его лице появился снова не дворянский, а общенародный царь и почти два
столетия, чтобы Николай II осознал необходимость восстановления
патриаршества и тем вернуть духовную независимость Православной Церкви.
С большим трудом сквозь увлечение всем западным, начиная с
царствования Елизаветы, начинают пробиваться мысли о том, что
представителям русского образованного общества пора стать снова русскими,
пора сойти с пути подражания европейской культуре и, опираясь на русские
духовные устои, творить самобытную русскую культуру.
В царствование Елизаветы это сознание русской самобытности
выражалось очень редко и туманно. При Екатерине II это сознание стало
проявляться отчетливее и сильнее.
В зрелых годах Фонвизин, начавший свой идейный путь с атеизма и
поклонения Западу, пришел к вере и трезвому национализму. (52) Он понял,
что зло и неправда существует не только в России, но и во всем свете. И,
что подражание Западу не есть всеисцеляюший киндер-бальзам.
"Как истребить, - писал он, - два сопротивные и оба вреднейшие
предрассудка: первый, будто у нас все дурно, а в чужих краях все хорошо;
второй, будто, в чужих краях все дурно, а у нас все хорошо". Этот взгляд у
Фонвизина выработался в результате его путешествий по Европе.
Положение ж в Европе вовсе не было столь блистательным, как это
пытаются изображать русские западники. Наверху блистали Вольтеры, Дидро,
Руссо и их подголоски, а в массе европейского дворянства, не говоря уже о
низших слоях народа, царило невежество. Материальное положение простого
европейского люда было едва ли завиднее, чем в России, несмотря на
усилившийся при Екатерине гнет крепостного права, реформированного
Императрицей на более бесчеловечный европейский образец.
Фонвизин, давший в своих пьесах, согласно моде, карикатурное
изображение нравственной дикости русских дворян, пишет, например, в своих
путевых записках:
|
|
|
|