|
|
|
наследникам моим".
А то, что Сперанский действительно всеми доступными ему способами
подкапывался под самодержавие подтверждает тот общеизвестный факт, что не
кого-нибудь другого, а именно Сперанского декабристы намечали быть главой
временного правительства. Через пять дней после разговора с Сагленом
Александр I разговаривал о действиях Сперанского против него с проф.
Парротом. В письме, написанном позже Императору Николаю I Паррот так
описывает свой разговор с Александром I:
"Император описал мне неблагодарность Сперанского с гневом, которого
я у него никогда не видел, и с чувством, которое у него вызывало слезы.
Изложив представленные ему доказательства измены, он сказал мне: "Я решился
завтра же расстрелять его и желая знать ваше мнение по поводу этого,
пригласил вас к себе".
Сопоставьте эту цитату из письма Паррота к Императору Николаю I с
цитатой из книги проф. М. Зызыкина и вам станет ясно, как цинично русская
интеллигенция искажает в своих исторических сочинениях подлинные
исторические факты.
Проф. Зызыкин патетически описывает, что двоедушный Александр "не
сумел создать себе опору даже в Сперанском, от которого дворянство сумело
его оттолкнуть своим клеветничеством", и что "Александр решил выдать
Сперанского его врагам, с грустью, с болью в сердце, со слезами на глазах,
но выдал, зная, однако, что он не виноват и не предатель".
А лица, с которыми Александр I разговаривал об интригах Сперанского
свидетельствуют о том, что Александр I обвинял Сперанского в подкопе под
власть не на основании донесений посторонних лиц, а на основании заявлений
Сперанского, сделанных им лично самому Александру. Проф. Зызыкин
утверждает, что Александр Первый решил выдать бедного масонского агнца его
врагам, "с грустью, с болью в сердце, со слезами на глазах", а профессор
Паррот сообщает, что Александр I описал ему действия Сперанского "с гневом,
|
|
|
|