 |
|
|
преображенной эстетике, более близкий грекам, нежели творец Фауста".
Да, Пушкин более гармоничен по душевному складу, чем Гете, так же,
как величайший святой русского народа Сергий Радонежский, более гармоничен,
чем любимый святой католичества - Франциск Асизский. Русские святые, так же
как и простые русские люди допетровской Руси не имеют ничего общего с типом
русского интеллигента - этого антигармоничного типа человека.
Все попытки русской интеллигенции доказать, что духовный склад
Пушкина - не является национальным, обречены на неудачу. Пушкин - это образ
русского человека, такого, каким он был до Петра, и такого, каким он должен
был стать, если бы он пошел за Пушкиным, а не Белинским.
В этом смысле и надо понимать замечания Гоголя, что "Пушкин -
чрезвычайное и, может быть, единственное явление Русского духа. Но это -
русский человек в конечном его развитии". По мнению Гоголя, таким как
Пушкин "явится миру русский человек через двести лет".
"Пушкин знал, что всякая земная сила, всякая человеческая мощь
сильна мерой и в меру собственного самоограничения и самообуздания. Ему в
земных делах и оценках была чужда расслабленность, нездоровая
чувствительность, и вместе с тем ему прямо претила пьяная чрезмерность, тот
прославленный в настоящее время "максимализм", который родится в угаре и
иссякает в похмелье..." (7) Пушкин совершил самую трудную победу, доступную
для всякого человека, - дал своей душе - меру и гармоничную форму.
Совершив этот тяжелый подвиг, Пушкин открыл дорогу к новым
блистательным победам. Он понял, что социальные страсти и революционные
безумства плохой путь для тех, кто хочет реального счастья для своей
родины. Пушкин понял, что Россия может завоевать свое счастье не бунтами, а
упорным трудом поколений, стремящихся парализовать последствия тяжелой,
мучительной Русской истории. Пушкин шел тем же путем, каким шел оформитель
души русского народа после постигшей его катастрофы в виде нашествия
монголов - св. Сергий Радонежский.
|
|
|
|
