 |
|
|
"Уже тогда в Пушкине, - указывает С. Франк, - очевидно выработалась
какая-то совершенно исключительная нравственная и государственная зрелость,
беспартийно-человеческий, исторический, "шекспировский" взгляд на
политическую бурю декабря 1825 года".
В июле 1826 года Пушкин пишет князю Вяземскому: "Бунт и революция
мне никогда не нравились".
В 10 главе "Онегина" Пушкин дал следующую уничтожающую
характеристику декабристов:
Все это были разговоры,
И не входила глубоко
В сердца мятежные наука,
Все это была только скука,
Безделье молодых умов,
Забавы взрослых шалунов.
Широкие же массы народа восприняли восстание декабристов как желание
уничтожить Царя за то, что он не дает помещикам окончательно поработить
крестьян.
Крестьяне думали о восстании в Петербурге, - пишет Цейтлин, - "что
это дворяне помещики бунтовали против батюшки Царя, потому что он хочет
дать им свободу". И это было действительно так.
Даже такой страстный поклонник декабристов, как Герцен, в своей
статье "Русский заговор", пишет:
"Их либерализм был слишком иноземен, чтобы быть популярными".
А в статье "О развитии революционных идей" Герцен дает еще более
суровую оценку политического значения заговора декабристов. Герцен пишет о
том, что "невозможны более никакие иллюзии; народ остался равнодушным
|
|
|
|
