|
|
|
еретиков."
"Вообще оценить прогресс отступления в России, останавливая свое
внимание преимущественно на явлениях свидетельствующих об отпадениях
русского общества от Православия и даже от христианства было бы
неправильно, - замечает архимадрид Константин. - Гораздо более показательны
явления, свидетельствующие о проникновении чуждых элементов, носящих печать
"греха ума", в самое православие, будь то бытовое православие, будь то
православная мысль мирская, будь то и церковная среда, вплоть до высшей
иерархии. Под этим углом зрения нет вообще более страшного времени периода
Империи, как эпоха т.н. реакции и мистики падающей на вторую половину
царствования Императора Александра I - время, в частности, расцвета
деятельности Карамзина и Шишкова".
"...Шок исторической катастрофы, нависшей, разразившейся, в конечном
итоге обернувшейся беспримерным национальным торжеством, заставил
опамятоваться многих. Но поскольку возвращение в Церковь оказывалось не
покаянно-всецелым, а условным, с большим или меньшим уклоном в сторону тех
или иных явлений религиозности европейской, не приближался ли тем самым
соблазн Отступления непосредственно к самой Церкви? Перед самой Церковью
как бы ставился вопрос ее собственными чадами: не следует ли ей
пересмотреть основы своего бытия в согласии с веком?"
"Во всей силе присущего ему личного обаяния и во всей искренности
его духовных устремлений - с чем шел Александр I к Церкви? Им овладело
мечтательство, родственное современному экуменизму, которое не только во
внешней политике должно было подменить задачи Третьего Рима, но тщилось
определить по новому и внутреннее положение Православной Церкви. С
известным основанием может говорить современный нам исследователь русского
духа в его отношении к протестантизму Рудольф Мюллер об этой эпохе:
"Русская государственная Церковь, по имени находившаяся у власти, могла,
однако, с известным правом, смотреть на себя, как на гонимую, воинствующую
|
|
|
|