 |
|
|
верны.
"У Пестеля не было любви к свободе, - пишет Цейтлин, -он неохотно
допускал свободу печати и совсем не допускал никаких, даже открытых
обществ. Им владела идея равенства, осуществляемого всемогущим и
деспотическим государством. Государству отдавал он в руки все воспитание
детей, его наделял огромной властью. Разумеется такую власть оно могло
осуществить с помощью сильной тайной полиции. Если считать такое
всемогущество государства - социализмом - Пестель был социалист".
"Пестель думал, что рисовать карту звездного неба достаточно, чтобы
не налететь на мель". (3)
"Свою "Правду", свое детище он осмелился назвать "Верховной
Российской грамотой, определяющей все перемены в государстве, последовать
имеющие". Она должна была стать наказом для Временного Правления, вышедшего
из революции. Это была попытка, по выражению Матвея Муравьева, навязать
России свои "писанных гипотезы", попытка одного человека предписать весь
ход истории своей стране. Простой и бесхитростный захват власти кажутся
безобидным по сравнению с этой жаждой неслыханной и полной духовной
тирании". (4)
"Русская Правда" должна была быть практической программой
революционной партии.
"Как программа, она мечтательное умствование, близкое к безумию".
"Как это никто из знавших его или писавших о нем не заметил в
Пестеле безумия. На всех окружающих действовала сила его логики и
диалектики. Но и сумасшедшие иногда удивляют своей логичностью. Может быть
один Пушкин намекнул на его одержимость. Некоторые исследователи Пушкина
считают, что под именем Германа, у которого "профиль Наполеона и душа
Мефистофеля", он вывел Пестеля" (М. Цейтлин).
Говоря о необходимости цареубийства Пестель говорил декабристу
Поджио, что дело не кончится убийством тринадцати наиболее видных
|
|
|
|
