|
|
|
западников духовный наставник юного Пушкина Чаадаев в своих "Философических
письмах":
"Глядя на нас, можно было бы сказать, что общий закон человечества
отменен по отношению к нам. Одинокие в мире, мы ничего не дали миру, ничему
не научили его. Мы не внесли ни одной идеи в массу идей человеческих, ничем
не содействовали прогрессу человеческого разума и все, что нам досталось от
этого прогресса, исказили. С первой минуты нашего общественного
существования мы ничего не сделали для общего блага людей...
Ни одна полезная мысль не родилась на бесплодной ниве нашей родины,
ни одна великая истина не вышла из нашей среды".
Таков был логически честный идейный вывод сторонников духовной
европеизации России, начатой Петром I. Пушкин, в лице которого русская
духовная стихия получила могучего выразителя, дает знаменитую отповедь
своему бывшему духовному наставнику. Спор Пушкина с Чаадаевым, это спор
русского человека, переборовшего духовные соблазны европейских политических
идей, принесенных в Россию масонством, с русским европейцем, оказавшимся
пленником этих идей. К концу своей жизни и религиозно, и политически Пушкин
был чисто русским человеком.
С течением времени, под влиянием политических идей масонства и
порожденных этими идеями политических и социальных учений, в сороковых
годах девятнадцатого столетия в России окончательно оформляется
космополитически настроенный слой людей, который позже получает
наименование интеллигенции. Это духовные отпрыски западной культуры, детище
русского масонства, шедшего на поводу у европейского масонства. Это почти
совершенно денационализированные люди, русские только по происхождению.
То, что русская интеллигенция является духовным детищем русского
масонства признают даже виднейшие представители русской интеллигенции. Н.
Бердяев в "Русской Идее", например, заявляет:
"Масоны и декабристы подготовляют появление русской интеллигенции,
|
|
|
|