 |
|
|
и "дворянин" в Московской Руси были совсем не тем, чем они стали в
Петровской. Московский мужик не был ничьей личной собственностью. Он не был
рабом. Он находился примерно, в таком же положении, как в конце прошлого
века находился рядовой казак. Мужик в такой же степени был подчинен своему
помещику, как казак своему атаману. Казак не мог бросить свой полк, не мог
сойти со своей земли, атаман мог его выпороть, - как и помещик крестьянина,
- но это был порядок военно-государственной субординации, а не порядок
рабства. Начало рабству положил Петр".
Когда Герцен и другие западники вопили во всю глотку о "крещеной
собственности", они молчали о том, что она создалась на базе принципов
западно-европейского крепостного права. До Петра, вынуждаемые суровыми
историческими условиями, русские цари сокращали возможность передвижения
крестьян, но никогда не лишали крестьян личной независимости. Ими была
установлена крепостная зависимость, но это не было крепостное право. При
Петре Первом крестьянин Посошков выражал это народное мнение, заявляя в
написанном им сочинении: "Крестьянам помещики не вековые владельцы... а
прямой их владелец Всероссийский Самодержец". Западник же Петр вместе с
другими заимствованиями с запада, вроде Синода, идеи абсолютизма,
позаимствовал и чуждую древней Руси идею крепостного права. Петр Первый
установил в России крепостное право, по его западному образцу, которое
вскоре после его смерти перешло в настоящее рабство, хотя и более мягкое по
форме, чем на своей родине - западе, но все же рабство.
"Петр I, - писал А. Герцен, - совершенно отделил дворянство от
народа и, наделив его страшной властью по отношению к крестьянам, заложил в
недра народной жизни антагонизм".
При ближайших преемниках Петра I положение крестьянства, то есть
основной массы русского народа, ухудшилось. Для дворянства, или как тогда
его называли по-польски - шляхетства, по оценке С. Платонова, "служба стала
легче, землевладение свободнее, сверх того, часть дворян могла жить по
|
|
|
|
