 |
|
|
интересной работы "Народная Монархия". - Б. Б.).
Карамзин ставил Петру I упрек, что "страсть к новым для нас обычаям
преступила в нем границы благоразумия". Карамзин справедливо указывал, что
нравы и обычаи народа можно изменять очень постепенно, "в сем отношении
Государь, по справедливости, может действовать только примером, а не
указом", у Петра же "пытки и казни служили средством нашего славного
преобразования государственного".
"Вольные общества немецкой слободы, - пишет Карамзин, - приятные для
необузданной молодости, довершили Лефортово дело и пылкий монарх с
разгоряченным воображением, увидев Европу, захотел сделать Россию
Голландией.
Его реформа положила резкую грань между старой и новой Россией;
приемы, с которыми Петр производил реформу, были насильственны и не во всем
соответствовали "народному духу"; европеизация русской жизни иногда шла
дальше, чем бы следовало".
"Петр, - писал Карамзин, - не хотел вникнуть в истину, что дух
народный составляет нравственное могущество государства подобно
физическому, нужное для их твердости".
"Искореняя древние навыки, представляя их смешными, глупыми, хваля и
вводя иностранные, Государь России унижал россиян в их собственном сердце".
"Мы, - пишет Карамзин, в своей записке о древней и новой России,
поданной им Александру I, - стали гражданами мира, но перестали быть, в
некоторых случаях гражданами России. Виною Петр".
Но Карамзин же дает яркий пример нелогичности в оценке "реформ"
Петра. Если Петр не хотел вникнуть в истину, что дух народный составляет
нравственное могущество государств, если пытки и казни служили основным
методом государственных преобразований Петра I, если "страсть к новым для
нас обычаям преступила в нем границы благоразумия", то как можно сделать
|
|
|
|
