 |
|
|
русский престол немцами и русскими "европейцами" встретили переворот
Елизаветы надеждами, что все иностранцы будут изгнаны из России и вернутся
старые, допетровские порядки.
А возврата на старый национальный путь - восстановления политических
принципов самодержавия, восстановления патриаршества, прекращение
"чужебесия", ждало подавляющее число народа; и духовенство, часть
дворянства, оставшаяся верным национальным традициям и купечество и
крестьянство.
Английский посланник Фанг доносил, например, своему правительству:
"Часть дворян - закоренелые русские: только принуждение и насилие могут
воспрепятствовать им возвратиться к старинным обычаям.
...Они вовсе не хотят иметь дело с Европою и ненавидят иноземцев".
(Депеша от 21 июня 1741 г.)
Странно бы было если русские после всего того, что им пришлось
перенести от иностранцев при преемниках Петра, обожали бы иностранцев и
мечтали бы иметь дело с Европой, которая всегда, в самые тяжелые периоды
русской истории, начиная с нашествия татар, всегда пыталась использовать
обрушившиеся на русский народ бедствия в своих корыстных целях.
После захвата власти Елизаветой, прусский посланник барон Мардефельд
попытался продолжать свое постоянное вмешательство во внутренние и внешние
дела России.
"Представитель прусских интересов, - замечает В. Бильбасов, -
привыкший в течении двадцати лет видеть русскую политику в руках немцев,
Мардефельд не мог допустить, чтобы русский канцлер (речь идет о гр.
Бестужеве-Рюмине. - Б. Б.) в равной же степени мог преследовать чисто
русские интересы".
Пытались выполнять роль политкомиссаров и французские резиденты
Маркиз Шетарди и Лесток.
Выгоды возведения Елизаветы на престол, Шетарди видел в том, что
|
|
|
|
