|
|
|
Это очень неестественное положение. Обыкновенно общество и отдельные
лица, вращаясь среди внешних явлений и отношений, для оценки их имеют и
свои понятия и чувства. Но эти понятия и чувства родственны по
происхождению с окружающими явлениями и отношениями. Это просто осадок
житейских наблюдений. Значит, в каждом правильно сложившемся миросозерцании
факты и идеи должны иметь одно происхождение, и только при таком родстве
могут помогать друг другу, - ибо факты умеряют идеи, а идеи регулируют
факты. Русский образованный ум в XVIII в. стал в трагикомическое положение:
он знал факты одной действительности, а питался идеями другой. Начала у
него не сходились и не могли сойтись с концами. Вот когда зародилась
умственная болезнь, которая потом тяготела над всеми нисходящими
поколениями, если мы только не признаемся, что она тяготеет над нами и по
сие время. Наши общие идеи не имеют ничего общего с нашими наблюдениями - и
мы плохо знаем русские факты и очень хорошо не русские идеи".
Вот именно потому, что общие идеи русских историков не имели ничего
общего с фактами русской истории, мы до сих пор очень "плохо знаем русские
факты и очень хорошо не русские идеи".
А противоречили фактам наши историки западнического толка потому,
что они все время выполняли политический заказ русской революционной и
"прогрессивной" интеллигенции и доказывали во что бы то ни стало, что
Московская Русь во всех отношениях на краю бездны и что ее спас своими
"гениальными. реформами " сын Тишайшего царя - Петр I.
Все наши крупные историки были принуждены писать свои "очерки" и
"курсы" в угодном для нашей западнической интеллигенции духе. А
интеллигенции этой они боялись больше чем казенной цензуры.
Быть или не быть историку почитаемым и уважаемым профессором - это
всецело зависело от того, какую оценку его курс истории получит в кругах
западнической интеллигенции, желавшей завершить начатое Петром I.
Разгромленная Петром и его преемниками русская православная церковь
|
|
|
|