|
|
|
"По дороге от палача к братству, - как это красочно заявляет И.
Солоневич в "Народной Монархии", - мы все таки прошли, несмотря на
губительные последствия совершенной Петром революции, все же гораздо
большее расстояние, чем западная Европа, на духовных дрожжах которой взошел
большевизм".
Наше двухсотлетнее духовное рабство перед Западом будет оправдано
только в том случае, если ценой этого духовного рабства, после большевизма
мы достигнем, наконец, сознания своей политической и культурной
самобытности, как ценой татарского ига мы достигли сначала национального
единения, а затем национальной независимости.
"В широко распахнутое Петром "окно в Европу" пахнул не только ветер
европейского просвещения, но и тлетворный смрад "чужебесия". (85)
Всероссийскую кашу, заваренную Петром из заморских круп, которая
оказалась и "солона и крутенька", пришлось расхлебывать детушкам
замордованных Петром людей. Прошло уже два с половиной столетия, а детушки
все еще не могут расхлебать эту кашу.
Если со времени Петра Европа была проклятием России, то единственное
спасение после падения большевизма, заключается в том, чтобы вернуться к
национальным традициям государственности и культуры.
Вернуться к национальным принципам Москвы, это значит вернуться к
политическим принципам Москвы, это значит вернуться к политическим
принципам, проверенным народом в течении 800 лет. Вернуться к принципам
февраля или принципам солидаризма, это значит снова пытаться тащиться по
европейской дорожке, которая уже привела нас к большевизму.
Не все дано человеку переделывать по собственному вкусу.
"Попробуйте, - писал незадолго перед смертью известный писатель М. Пришвин,
- записать песню соловья и посадите ее на иглу граммофона, как это сделал
один немец. Получается глупый щебет и ничего от самого соловья, потому что
сам соловей не только один со своей песней: соловью помогает весь лес или
|
|
|
|