|
|
|
I". Петр I, как указывает С. Франк, в каком-то смысле был бесспорно первым
русским нигилистом: недаром большевики еще при последнем ограблении церквей
с удовольствием ссылались на его пример.
"Сочетание бесшабашной удали, непостижимого для европейца
дерзновения святотатства и кощунства, смелого радикализма в ломке
традиционных устоев с глубокой и наивной верой в цивилизацию и в
рационально-государственное устроение жизни, бесспорно роднит, несмотря на
все различия, - достаточно очевидные, чтобы стоило об них упоминать, -
Петра Великого с современным русским большевизмом". (77)
Очень плохую услугу Петру I оказывает генерал Штейфон следующей
похвалой, высказанной в книге "Национальная военная доктрина". Приведя
высказывания С. Платонова, что Петр всю жизнь исповедовал "идею
государства, как силы, которая в целях общего блага берет на себя
руководство всеми видами человеческой деятельности и всецело подчиняет себе
личность (подчеркнуто мною. - Б. Б.), генерал Штейфон пишет:
"Иными словами, за 2 с лишним столетия до нашего времени, русский
Царь Петр I уже осуществил идею современного фашизма, подчинив личность
государству".
Большевизм, как совершенно правильно определяет проф. Карсавин,
реакционная сила, которая стремится во что бы то ни стало "продолжить дело
Петра, т.е. отрицательные тенденции, конкретно, - ограниченный европеизм
Петрова идеала". (78)
Реформы Петра - не реформы, а революция классической формы.
Известный ученый де Мун верно указывал, что:
"Революция не есть ни акт, ни факт, она есть политическая доктрина,
претендующая основать общество на воле человека вместо того, чтобы основать
его на воле Божией, которая ставит суверенитет человеческого разума на
место Божественного закона. Вот где революция, остальное вытекает из этого,
из этого гордого восстания из которого вышло современное государство,
|
|
|
|