|
|
|
увеличил, по примеру европейских законодательств, больше чем в три раза
применение смертной казни. Если при его отце она применялась в 60 случаях,
то он стал применять ее в двухстах случаях.
III
В большой русской политике трудно обнаружить следы безмерности и
крайностей русской души. Русская большая политика, наоборот, чрезвычайно
характерна своей редкой последовательностью на протяжении ряда веков.
Определив исторические цели, русские государственные деятели с редким
упорством стремились их выполнить.
Поэтому нельзя ничего возразить М. Алданову, когда он пишет:
"...Во внешней политике (это теперь "модный" вопрос) цари были
империалистами в меру, как столь многие другие правители. Отличие в их
пользу: ни один из русских царей никогда не стремился к мировому
господству. Это выгодно отличает их от Александра Македонского, от Цезаря,
от Наполеона, от Карла Великого, в меньшей степени от Карла V. Цари
чрезвычайно редко командовали своими армиями, не считали себя великими
полководцами, следовательно и психологически не могли стремиться к военной
славе". (47)
Я лично совершенно согласен с М. Алдановым, когда он даже события
большевистской революции не считает доказательством врожденных крайностей
русской души. Русская душа в крайностях большевистской революции, по его
мнению, не повинна.
"...У самого Ленина своих личных идей было немного. Его идеи шли
частью от Маркса, частью от Бланки. Да он и изучал философию так, как в
свое время немецкие офицеры изучали русский язык: сама по себе она ему была
совершенно не нужна, но ее необходимо было изучить для борьбы с врагом. Как
же можно считать большевистскую идею русской?" (48)
|
|
|
|