 |
|
|
"...Лжедимитрий и смута, - пишет С. Платонов, гораздо ближе, чем
прежде, познакомили Русь "с латынниками и лютерами", и в XVII веке в Москве
появилось и осело очень много военных, торговых и промышленных иностранцев,
пользовавшихся большими торговыми привилегиями и громадным экономическим
влиянием в стране. С ними ближе познакомились москвичи, и иностранное
влияние таким образом усиливалось. Хотя в нашей литературе и существует
мнение, что будто бы насилия иностранцев во время смуты окончательно
отвратили русских от духовного общения с иностранцами (см. Кояловича
"Историю русского народного самосознания". СПб. 1884 г.), однако никогда
прежде московские люди не сближались так с западными европейцами, не
перенимали у них так часто различных мелочей быта, не переводили столько
иностранных книг, как в XVII в. Общеизвестные факты того времени ясно
говорят нам не только о практической помощи со стороны иноземцев
московскому правительству, но и об умственном культурном влиянии западного
люда, осевшего в Москве, на московскую среду. Это влияние, уже заметное при
царе Алексее в средине XVII века, конечно, образовалось исподволь, не
сразу, и существовало ранее царя Алексея при его отце. Типичным носителем
чуждых влияний в их раннюю пору был князь Иван Андреевич Хворостинин (умер
в 1625 г.), - "еретик", подпавший влиянию сначала католичества, потом
какой-то крайней секты, а затем раскаявшийся и даже постригшийся в монахи".
С момента появления на Руси киевских ученых и греков, в России
начинает проявляться с каждым годом все сильнее борьба двух направлений:
национального и западного.
"В половине же XVII века, - указывает С. Платонов, - рядом с
культурными западно-европейцами появляются в Москве киевские схоластики и
оседают византийские ученые монахи. С той поры три чуждых московскому
складу влияния действуют на москвичей: влияние русских киевлян, более чужих
греков и совсем чужих немцев".
|
|
|
|
