|
|
|
В своем, еще незрелом уме Петр путал бородатых стрельцов и
церемониал кремлевских покоев, обычаи царского двора и его благолепие, то
есть все, что как бы олицетворяло собой порядки, породившие и страшное 15
мая 1682 года и ненавистную Софию и ее "ближних бояр", со всеми сложным и
многообразным укладом русской национальной жизни. Возненавидев стрельцов и
бояр, он возненавидел и среду, их породившую, и обстановку, их окружавшую.
Увидев язвы на теле Московского государства, обратив внимание на
бесчисленные недостатки (положим не на такие уж бесчисленные. - Б. Б.)
русской действительности, он начал отворачиваться от нее. Раздраженный
Москвой, он повернулся лицом к иноземному Кокую, подчас слишком опрометчиво
решая спор запада и Руси в пользу первого, слишком неразборчиво заимствуя у
Запада на ряду с полезным, ненужное для Руси". (15)
В Кокуе, к ужасу всех москвичей, русский царь завел себе любовницу
немку, дочь винного торговца, Анну Монс... Как стали относиться москвичи
после всего этого к молодому царю, сыну Тишайшего царя? На этот вопрос С.
Платонов дает следующий ответ:
"...Дружба Петра с иноземцами, эксцентричность его поведения и
забав, равнодушие и презрение к старым обычаям и этикету дворца, вызывали у
многих москвичей осуждение - в Петре видели большого греховодника". (16)
И надо сказать, москвичи имели право так думать.
Немецкие кафтаны, пьянство с иностранцами, дикие выходки, все это
москвичи расценивали как ребячью блажь. Надеялись, что когда юный царь
женится - то он остепенится. Но и женитьба не положила конец недостойному
поведению царя. Как мы увидим дальше, Петр заимствовал в Кокуе, а позже в
Европе, главным образом ненужное для России, а то, что он заимствовал
полезного, благодаря насильственным и жестоким мерам, он тоже превращал
только во вредное для России и русского народа.
"Ненависть к Москве, - законно утверждает И. Солоневич в "Народной
Монархии", - и ко всему тому, что связано с Москвой, которая проходит через
|
|
|
|